Письма Нины Алексеевны Маликовой из эвакуации в Ерыклах

на главную              детство, эвакуация              предыдущее письмо              следующее письмо

2 марта 1942 года.

Привет из Ерыклов Свердловцам

Поросята пишут, но ничего ни от кого не получают. Вот уже 2 месяца нет писем из Москвы и 1 ½ месяца нет никаких сведений от вас. Относительно денег напрасно ты была уверена, что получу их одновременно. Те, что телеграфом, получила 25 января, а первым переводом получила только 28 февраля. Понятна разница? В общем деньги получила все и все их уже почти растратила. Что дальше будет не известно. Все несчастия обрушиваются на меня. Единственная надежда, что когда-нибудь мне повезет. Сейчас у меня кроме старых беспокойств прибавилось новое. 19 февраля начались жуткие морозы. Это крещенские-то. 20, 22 -го доходило до 58 , вероятно и у вас так же. Потом съехали до 30. В феврале снова 45-градусные. Это уж не знаю какие морозы, а вчера и сегодня снова морозы, говорят сретенские. Когда им конец будет?

Дров нет, топим только чтобы сварить обед и осталось для такой топки дней на 10. В хате холодина, сидим в пальто. Но самое главное и топить-то нам нельзя. В середине января, во время больших морозов, у меня обрушилась труба на крыше. Крыша соломенная, и топить страшно, и морозы жуткие, и печник не идет исправить. До сих пор живем без трубы. Топим и бегаем поминутно смотреть, не горим ли, а труба все больше и больше обрушивается. Дней пять тому назад был в деревне пожар. На следующий день пришел пожарник ко мне и запретил топить. Ну что делать? Снова бегать за печником, за другим уже и уговаривать его. Обещал зайти посмотреть. Вот сейчас сижу и жду, может быть зайдет, а может и нет. И снова это пахнет больше сотни. Но тут и сотни не пожалеешь, лишь бы исправил. И морозы эти сретенские… Все несчастия на меня. Все-таки топлю потихоньку. Теперь во время топки боюсь и пожара и прихода пожарника.

Во время сильных морозов весь мой запас картошки померз. Был он под полом, но у соседки моей и в комнате померз. Ели усиленно все время мороженую картошку, остальную пришлось выбросить- прокисла, не успели съесть. Месяц еще как-нибудь продержимся, а что дольше не представляю, хлеб получаем по 300 гр.

От Володи ничего не получаю, да и не надеюсь на него. Верно сам сидит и без работы, и без хлеба. В последнем письме писал, что должен выехать к своим. Но это он еще в октябре собирался, да все вагонов не было. В январе он был еще в Москве, т.к. до 29 января получили от него бандероль с газетами и книгами.

Цены растут . Мясо у нас уже 65р, масло 150р, и большей частью на деньги не продают, а меняют. Володька уже прислал в последней бандероли книжонку «Дикие съедобные растения». Попробуй, откопай их теперь под сугробами. Но, кроме шуток, хотя бы скорей лето. Все таки теплее и щи из крапивы можно варить. А там и грибы может быть попадутся. Осенью очень много было шампиньонов, тут же в деревне при дорогах. Татары вообще не рвут грибов, а шампиньоны они называют поганками. И растут они привольно везде и всюду.

Как Гр. Фил. поживает? Когда собираетесь в Москву? Мы с Намуськой все измышляем, от чего бы мы еще отказались, лишь бы этого Гитлера скорее уничтожить.

Имеешь ли переписку с Ольгой? Как она там.

19 января я послала тебе более подробное письмо о нашей жизни. По моим подсчетам числа 10 февраля ты  должна была бы его получить.

Только что Намуська принесла бандероль от имени Вольдемара, но надписано рукой Нины Шустиковой, вероятно с ним что-то случилось.

3 марта.

Вчера не успела отнести письмо, пришел печник, думал, думал, как починить трубу, говорит все равно через 2 недели снова рассыпется. Решил досками обложить и связать ее и верх надставить. Срочно надо было натаскать глины. Сейчас сижу в хате и окоченела. Ветер более чем ужасный. Начался еще ночью, к утру немного стих и Намуська даже ушла в школу, а сейчас снова разыгралась такая метель, что страшно, как Намуська будет возвращаться. И зачем я ее только отпустила, тем более ей так не хотелось идти, показалось очень холодно и ветер, а я настояла чтобы шла, а теперь вот волнуюсь. На улицу выйти страшно, печку еще не топила, в такой буран еще страшнее топить. Сегодня печник, понятно, не придет работать. Пожалуй ветер этот еще страшнее морозов. Из хаты все тепло выдувает. Окна с одними только рамами, да и стены дырявые, везде дует. Уж окна я завесила всеми одеялами и скатертями, но ветер гуляет по хате.

Сейчас все-таки побегу за Намуськой.

Привет Гр.Фил., пишите. Нина

Привет от Намуськи, вот она цела и невредима, привела ее, только ворчит, зачем я ее утром в школу отправила

© Татьяна Дыкина