" Милый, славный, дорогой Нинусик!» - так начинались сотни писем, найденные мною в старом сундуке вместе с бумажками со срезанными детскими волосиками, рассыпающийся веер из павлиньих перьев, аккуратно завернутые в газетку и перевязанные тесьмой не отоваренные хлебные карточки.
Оторваться от писем было невозможно. Боже мой, думала я, вспоминая свою строгую бабушку, следилвшую, чтобы мы с сестрой тщательно мыли руки, не забывали спросить разрешения выйти из-за стола, выполняли все домашние задания, - неужели ей, моей правильной, безукоризненной бабушке, были написаны эти потоки любовных писем? Так начались мои дни погружения во времена юности бабушки, пришедшееся на страшное и голодное послереволюционное время.
Никогда не думала, что можно так увлечься чужими письмами. Ломать голову над расшифровкой почерков, складывать листочки, ища совпадений в чернилах, в бумаге, в стиле. Разгадывать загадки – от кого? когда? Только вопрос «кому» не стоял – все письма были написаны моей бабушке Нине Алексеевне Маликовой.
Семейные тайны, драмы, ссоры и, конечно, поклонники, да какие! Читала и мучилась - хотели бы авторы писем, чтобы я их прочла? Наверное, нет. Но любопытство и чувство, что я, как наследница, вправе это сделать, развеяли мои сомнения, и я перешагнув через свою деликатность смогла посмотреть на бабушку глазами ровесницы, заглянуть в ее молодость.
«Ты только можешь меня понять, а старые (хотя бы папа с мамой) не так поймут и пожалуй подумают, что мне очень хорошо живется, коль веселюсь. Нет! Одно другому не мешает, можно голодать и веселиться. На голодный желудок еще легче растанцовывать!.. и, вообще, у нас в Задонске танцуют все хорошо»- пишет тетя Вера своей сестре, моей бабушке.
Младшая сестра Ольга тоже думает о развлечениях (из письма 2 декабря 1920г.):- «прошлый год пойдешь хотя бы на Дворянскую, все как-то развлечение, а теперь и она пуста. Что касается вечеров, то правда они бывают довольно часто, в неделю 2 или 3 раза, но я лично не хожу, во-первых денег нет, а во-вторых не с кем…» письмо декабрь 1920г
Из письма Тихона Назарова зимой 21 года: " в Задонске теперь проводится электричество – скоро будет светло. Кроме того, организован оркестр духовой музыки под управлением Гузика, прежнего Гузика, так что теперь на вечерах будем танцевать под духовую музыку… на Святках почти все учреждения Задонска задавали вечера, танцы под оркестр духовой музыки…»
В общем, не жизнь, а малина! И вечера устраиваются по несколько раз в неделю, и танцы до упаду, и в городском саду оркестр играет. Это в голодные годы разрухи!
А потом я достала другую пачку писем –от прабабушки, Дарьи Алексеевны Маликовой, урожденной Лопуховой, и совершенно другая картина стала вырисовываться.
Дела на хуторе шли плохо, продукты дорожали, приходилось продавать все подряд, семейное серебро, ковры – но покупалось это плохо и задешево. Магазин оказался разграблен, мужа и старшего сына Колю арестовали и выслали, дом отобрали. Семья перебралась в Елец, где мыкалась по съемным квартирам...
Из писем 1930 года:
" и когда нас выгнали, не было нам нигде пристанища, думаю собака имеет конуру, а у нас и ее нет. Михаил пошел к знакомым, снял амбар недели на две положить наше барахло, а сами хотели пока пробыть где ночь, где день..." читать письмо
"двор и кухня заняты Коллективом, во дворе 50 лошадей, на которых ездят пахать где-то под городом. Готовят на 60 человек рабочих... читать письмо
«жизнь складывается так, что иногда становишься в тупик, и не знаешь, что делать...» читать письмо
Прабабушку с младшими сыновьями Михаилом и Павлом сослали в Казахстан в конце лета 31 года. Высадили в голую степь, в 20 верстах от Осакаровки. Зимой там морозы до -50 градусов, рыли землянки, чтобы как-то выжить.
"живем без столов, без скамеек, ... топить нечем. Морозы сильные, бураны, сидим в своем закутке. Руки, ноги не согреваются, а в некоторых хатах уже есть умершие от голода и болезней, есть и замершие, на улицах встречаются мерзлые... Вы не думайте, что на станции есть какие постройки, ровно никаких. Мы там поделали палатки и жили, после нас перевели сюда на 5 участок, здесь покопали землянки...Живу под порогом, помещаюсь на своем сундуке, у меня сундук маленький, Настин, который стоял на хуторе, где мы обедали. Около меня дверь, грязь, у свиней хоть соломы постелят, а у нас и этого нет, здесь и спим, и обедаем все в одном месте, в одной хате одиннадцать семей, вы не можете себе представить того, что здесь есть, придется ли еще написать?...с 55 лет отпускают на родину … отпускают тех, кто уже не способен к труду. Из России приезжают в Акмолинск, там делают бумаги, и тогда уже едут до нас и являются прямо к Коменданту, а тогда уже к своим родным, а иначе сажают в казематку, где сидят все арестованные в холодной землянке, набита полна, и некоторые из России попадают туда, здесь каждый шаг надо делать обдуманно» " читать письмо
Это было одно из последних писем - Дарья Алексеевна Маликова умерла 16 марта 1932г, сыновья выжили, приезжали к нам в Москву в 60-е годы, встречались с сестрами, все еще были живы.
Бабушка ни о чем мне не рассказывала, да и я совсем не интересовалась ее жизнью. В том возрасте больше волновало свое будущее, а прошлое казалось понятным и неинтересным. Зато я очень хорошо запомнила мамино возвращение из Задонска, Я помню ее рассказ о том, как она разыскала дочь тети Наташи Шабаниной, служившей в семье Маликовых. Варя была уже очень пожилой женщиной, но все помнила - и где был дом Маликовых, и где находился хутор с садом, которые местные жители до сих называют "Маликов сад". От дома на хуторе остался только фундамент, но сад оказался с урожаем! Мама привезла из этого сада любимые бабушкины яблоки и удивлялась тому, что бабушки давно нет в живых, а яблони все еще плодоносят.
Спустя ровно двадцать лет меня потянуло в Задонск на поиски дома, о котором было написано в одном из писем Тихона Назарова:- « я был в субботу около Вашего дома, но очень поздно. Хотел было постучаться, но побоялся, думал, что ваши приехали – это раз, поздно – это два. Теперь жалею. Был и в Воскресенье, но у Вас в окне было темно, и я решил, что Вы уехали.»
Приехала в Задонск, но ни Соборной, ни улицы Троцкого, в которую она была переименована в 20-е годы, я не нашла. Вернуться бы на 100 лет назад, когда по адресу «Задонск, Нине Алексеевне Маликовой» безошибочно указывали на нужный дом.
Задел меня пропавший дом. На всякий случай я сделала сотню фотографий старых зданий, чтобы вернувшись домой спокойно все пересмотреть. На даче, куда многие годы свозились ненужные вещи, меня ждал сюрприз. Среди старых бумаг я нашла записку тети Веры, написанной незадолго до смерти, в которой она перечислила, кто и где жил в городе. С этой запиской мама ходила по Задонску 20 лет назад и составила свою, найденную мною там же. И в ней была запись - о дедушкином доме, в котором находится книжный магазин, на улице Крупской дом 45. Так я узнала, какой дом принадлежал моему прадеду Алексею Павловичу Маликову, смогла найти его на своих фотографиях и вспомнить, как я заходила в магазин, расположенных в этом доме на первом этаже.
Всю зиму я готовилась к следующему посещению Задонска. Искала в библиотеках материал о купцах Маликовых в Памятных книжках Воронежской губернии, в книгах Николая Задонского - сына купца Коптева, поскольку его сестры были подружками бабушки и ее сестер. В Задонской газете 1918 года была подробно описана история, из которой стало понятно, почему Коля Маликов на семейной фотографии оказался с перевязанной головой.
Дом Маликовых немного меня разочаровал, когда я попала в него летом следующего года вместе со своими родственницами. Мы поднялись на второй этаж по старой, наверное еще видевшей бабушку, лестнице, но перекрашенной в синий цвет и пропахшей котами. Моя троюродная сестра пыталась вспомнить себя в 5 лет, когда дед показывал ей этот дом и рассказывал, где была гостиная, где детская, а где его комната с роялем и библиотекой. Теперь же все пространство второго этажа оказалось поделено перегородками на небольшие квартирки, хозяева которых с удивлением наблюдали за нами из-за дверей.
На доме продолжал висеть газовый фонарь, гость из позапрошлого века, рядом с домом рос тополь, может и не столь древний, но весьма представительный. Сотрудницы магазина радовались прохладе, сохранявшейся благодаря толстым каменным стенам в течение всего жаркого августовского дня. На месте этого магазина когда-то находилась купеческая лавка с галантерейными товарами. Я помню, как бабушка рассказывала, что внизу был магазин, а наверху жила семья. Помню ее рассказы о куличах, рецепт и формы для выпечки которых, разрезанные пополам в высоту, для духовки, используются в нашей семье до сих пор.
В начале 1930 года из этого дома Алексея Павловича и сына Николая забрали, посадили на телегу и увезли, а Дарье Алексеевне с сыновьями Павлом и Михаилом пришлось из дома уходить, они собрали, все что еще не было распродано и переехали в Елец. Начиная с этого времени у меня сохранились письма Дарьи Алексеевны .
Николай пробыл некоторое время в Воронежской тюрьме, потом был сослан на станцию Лысьву, затем некоторое время он был в Ельце, о дальнейшей его судьбе никому не известно. В семье считалось, что он пропал без вести в Великой Отечественной войне.
Алексей Павлович умер в Медыни в начале 1932 года. Каким образом он там оказался, узнать пока не удалось. Ясно только, что вернуться в домой ему было невозможно.
В Задонске еще долго называли его дом бывшим магазином Маликова. Здание расположено недалеко от городского Успенского собора, освященного в 1800 году. Улица до революции так и называлась – Соборная. После революции ее переименовали в улицу Троцкого, а затем в улицу Крупской. Дом представляет собой классическую купеческую постройку 19 века: нижний этаж - каменный, верхний – деревянный. С давних времен толстые каменные стены надежно защищали дом как от морозов, так и от знойной летней жары. В ворота дома свободно въезжали телеги, груженные товаром, в просторных подвалах были склады, а нижний этаж служил лавкой, вплоть до недавнего времени здесь располагались магазины.
Верхний этаж занимала большая семья Алексея Павловича Маликова, задонского купца II гильдии.
Маликовы в Задонске жили с незапамятных времен. Среди них были ратманы, гласные, члены уездного совета, попечители гимназий и училищ. А в 1907 году Алексей Павлович чуть не стал Городской Головой. На выборах среди девяти кандидатов он набрал 11 голосов и оказался вторым после Коптева А.Н. ( отца будущего советского писателя Николая Задонского), набравшего 13 голосов.
Первый хозяин дома, Павел Архипович Маликов, отставной унтер-офицер, занимался торговлей галантерейными и мануфактурными товарами. Несколько лет подряд он избирался членом уездного податного присутствия. В 1888 году Павел Архипович получил письменную благодарность от Городской Думы за хорошо выполненный ремонт приходского училища и сэкономленные казенные средства.
Его дело продолжил сын, Алексей Павлович, родившийся в 1871 году. В три года он остался без матери, умершей в родах, и воспитывался второй женой отца. С 1900 года он избирался членом в составе Задонского раскладочного по промысловому налогу присутствия и продолжал избираться на эту должность вплоть до 1917 года. В Задонске он вел торговлю мануфактурными, галантерейными товарами, а также книгами и нотами, а на своем хуторе в Елецком уезде занимался сельским хозяйством.
В семье было семеро детей, все девочки закончили женскую гимназию, а младшие мальчики так и не успели доучиться – началась революция. Почти все собственные дома в Задонске были муниципализированы, а в 30-е годы в процессе раскулачивания семья была репрессирована и выслана. В 1932 году Алексей Павлович умер в Медыни, а его жена Дарья Алексеевна погибла около Акмолинска. А дом остался жить. Верхний этаж заполнили коммунальными квартирами, а нижних этажах разместили библиотеку и книжный магазин.
Прошел целый век и начался новый этап у нашего дома. Но это уже отдельная история, о которой будет рассказано позже.
ГАЛО Ф 272 опись 1, №7
ГАВО ф 6 опись 1 .№1280
Советская газета, Задонск, 1918 №6
Задонский листок. Газета. 1901 №34
Журналы Задонского уездного собрания с 1867 по 1916 годы
Адрес – календарь Воронежской губернии за 1917 год
Памятные книжки Воронежской губернии с 1856 по 1915 годы
Сборник «Вся Россия» за 1899 год